Неточные совпадения
Она вспоминала не одну себя, но всех женщин, близких и знакомых ей; она вспомнила о них в то
единственное торжественное для них время, когда они, так же как Кити, стояли под венцом с любовью,
надеждой и страхом в сердце, отрекаясь от прошедшего и вступая в таинственное будущее.
Неужели, думал я, мое
единственное назначение на земле — разрушать чужие
надежды?
— Как вы нашли доктора? — спрашивала
Надежда Васильевна, когда доктор уехал. — Он произвел на вас неприятное впечатление своей вежливостью и улыбками? Уж это его неисправимый недостаток, а во всем остальном это замечательный,
единственный человек. Вы полюбите его всей душой, когда узнаете поближе. Я не хочу захваливать его вперед, чтобы не испортить вашего впечатления…
— Вы не можете… Ха-ха!.. И вот
единственный человек, которого я уважала… Отчего вы не скажете мне прямо?.. Ведь я умела же побороть свой девический стыд и первая сказала, что вас люблю… Да… а вы даже не могли отплатить простой откровенностью на мое признание, а спрятались за пустую фразу. Да, я в настоящую минуту в тысячу раз лучше вас!.. Я теперь поняла все… вы любите
Надежду Васильевну… Да?
Тут я только понял весь ужас нашего положения. Ночью во время пурги нам приходилось оставаться среди болот без огня и теплой одежды.
Единственная моя
надежда была на Дерсу. В нем одном я видел свое спасение.
Если бы была какая-нибудь возможность отнять у ссыльного
надежду на побег как на
единственный способ изменить свою судьбу, вернуться с погоста, то его отчаяние, не находя выхода, быть может, проявляло бы себя как-нибудь иначе и, конечно, в более жестокой и ужасной форме, чем побег.
Для опытного, свыше шестидесятилетнего старика, конечно, это была
надежда совсем детская, но когда нервы человека почти убиты, то волшебство невольным образом делается
единственным исходом, на котором успокоивается мысль.
Единственная прочная
надежда на землю и на личный труд.
За нею три тысячи десятин земли в одной из черноземных губерний, прекрасная усадьба и сахарный завод, не говоря уже о
надеждах в будущем (еще сахарный завод), потому что она —
единственная дочь и наследница у своих родителей.
Справедливо сказано, что посреди этой, всюду кидающейся в глаза, неизящной роскоши, и, наконец, при этой сотне объявленных увеселений, в которых вы наперед знаете, что намека на удовольствие не получите, посреди всего этого
единственное впечатление, которое может вынесть человек мыслящий, — это отчаяние, безвыходное, безотрадное отчаяние. «Lasciate ogni speranza, voi ch'entrate!» [Оставь
надежду всяк сюда входящий!
Под ее влиянием я покинул тебя, мое
единственное сокровище, хоть, видит бог, что сотни людей, из которых ты могла бы найти доброго и нежного мужа, — сотни их не в состоянии тебя любить так, как я люблю; но, обрекая себя на этот подвиг, я не вынес его: разбитый теперь в Петербурге во всех моих
надеждах, полуумирающий от болезни, в нравственном состоянии, близком к отчаянию, и, наконец, без денег, я пишу к тебе эти строчки, чтоб ты подарила и возвратила мне снова любовь твою.
Марфин сначала вспыхнул, а потом сильно нахмурился; Ченцов не ошибся в расчете: Егору Егорычу более всего был тяжел разговор с племянником о масонстве, ибо он в этом отношении считал себя много и много виноватым; в дни своих радужных чаяний и
надежд на племянника Егор Егорыч предполагал образовать из него искреннейшего, душевного и глубоко-мысленного масона; но, кроме того духовного восприемства, думал сделать его наследником и всего своего материального богатства, исходатайствовав вместе с тем, чтобы к фамилии Ченцов была присоединена фамилия Марфин по тому поводу, что Валерьян был у него
единственный родственник мужского пола.
И таковы без исключения все критики культурных верующих людей и потому понимающих опасность своего положения.
Единственный выход из него для них —
надежда на то, что, пользуясь авторитетом церкви, древности, святости, можно запутать читателя, отвлечь его от мысли самому прочесть Евангелие и самому своим умом обдумать вопрос. И это удается.
Итак, накопивши несколько тысяч рублей, простившись с своей супругою, которую звал Аришей, когда был весел, и Ариной, когда бывал сердит, поцеловав и благословив четырех малолетнихдочерей и особенно новорожденного сына,
единственную отрасль и
надежду старинного дворянского своего дома, ибо дочерей считал он ни за что.
Наконец страх потерять
единственную дочь, а вместе с ней и все
надежды на блестящую будущность победил в нем желание наказать дерзкого незнакомца.
"Ну, слава богу, теперь, кажется, потише!" — вот возглас, который от времени до времени (но и то, впрочем, не слишком уж часто) приходится слышать в течение последних десяти — пятнадцати лет.
Единственный возглас, с которым измученные люди соединяют смутную
надежду на успокоение. Прекрасно. Допустим, что с нас и таких перспектив довольно: допустим, что мы уж и тогда должны почитать себя счастливыми, когда перед нами мелькает что-то вроде передышки… Но ведь все-таки это только передышка — где же самая жизнь?
Школа все это во мне еще больше поддержала; тут я узнала, между прочим, разные социалистические
надежды и чаяния и, конечно, всей душой устремилась к ним, как к
единственному просвету; но когда вышла из школы, я в жизни намека даже не стала замечать к осуществлению чего-нибудь подобного; старый порядок, я видела, стоит очень прочно и очень твердо, а бойцы, бравшиеся разбивать его, были такие слабые, малочисленные, так что я начинала приходить в отчаяние.
Для каждой каждая представлялась
единственною причиной обманутых
надежд и случившегося разорения.
Я нашел здоровье моей матери очень расстроенным и узнал, что это была
единственная причина, по которой она не приехала ко мне, получив известие о моем разрыве с Григорьем Иванычем. — Продолжая владеть моей беспредельной доверенностью и узнав все малейшие подробности моей жизни, даже все мои помышления, она успокоилась на мой счет и, несмотря на молодость, отпустила меня в университет на житье у неизвестного ей профессора с полною
надеждою на чистоту моих стремлений и безукоризненность поведения.
— Извини, но я не могу дома сидеть, — сказал Лаевский, чувствуя большое облегчение от света и присутствия Самойленка. — Ты, Александр Давидыч, мой
единственный, мой лучший друг… Вся
надежда на тебя. Хочешь не хочешь, бога ради выручай. Во что бы то ни стало я должен уехать отсюда. Дай мне денег взаймы!
Вся ее прошлая жизнь, которой я не знал, и ее падение —
единственное, что я знал из ее жизни, — казалось мне чем-то случайным, ненастоящим, какой-то ошибкой судьбы, в которой
Надежда Николаевна не была виновата.
Константин. Мое дело. Обо всем буду разговаривать. Никакого завещания не нужно; дяденька должен мне наследство оставить; я
единственный… понимаешь… И потому еще, что я, в
надежде на дяденькино наследство, все свое состояние прожил.
Единственной отрадой выбывших из строя отставных людей были их ежедневные встречи во время предобеденного генеральского гулянья, когда они могли поделиться и своими воспоминаниями, и
надеждами, и горестями. Эти встречи отравляла только мысль о том, кто первый не выйдет на такую прогулку…
За этими почти
единственными, поэтическими для бедного студента, минутами следовала бурсацкая жизнь в казенных номерах, без семьи, без всякого развлечения, кроме вечного долбления профессорских лекций, мрака и смерти преисполненных, так что Иосаф почти несомненно полагал, что все эти мелкие примеры из истории Греции и Рима, весь этот строгий разум математики, все эти толки в риториках об изящном — сами по себе, а жизнь с колотками в детстве от пьяных папенек, с бестолковой школой в юности и, наконец, с этой вечной бедностью, обрывающей малейший расцвет ваших юношеских
надежд, — тоже сама по себе и что между этим нет, да и быть никогда не может, ничего общего.
До сих пор ничего; есть еще
надежда освободиться от посетителя: но этим обыкновенно не кончается; вошедший господин просит позволения выкурить папироску, — одну
единственную папироску. Вы позволяете, — и с той минуты вы пропали! Изъявив согласие на курение папиросы, вы задели слабую пружину, державшую язык болтуна на привязи; клапан раскрылся, колесо завертелось, и остановится тогда только, когда истребится весь запас вращающей силы.
Больной прожил еще полторы недели; каждый день у него появлялись все новые и новые нарывы — в суставах, в печени, в почках… Мучился он безмерно, и
единственное, что оставалось делать, это впрыскивать ему морфий. Я посещал больного по нескольку раз в день. При входе меня встречали страдальческие глаза ребенка на его осунувшемся, потемневшем лице; стиснув зубы, он все время слабо и протяжно стонал. Мать уже знала, что
надежды нет.
— Так вот, я получил известие, что в Тамбове умерла одна из этих тетушек, графиня
Надежда Ивановна Загряжская, умерла бездетной, и
единственный ее наследник являюсь я, твой покорнейший слуга.
Он лишился
единственного своего товарища, слепца, восемь лет ходившего с ним рука об руку, восемь лет бывшего
единственным его утешением; он разлучен с Паткулем, который один мог бы помочь ему и не знал безвременья для слова правды и добра перед царями; обманут он в минуты лучших, сладчайших своих
надежд — у порога родины немилосердо оттолкнут от нее на расстояние безмерное.
— Господа, теперь сведя счеты с прошлым, нужно подумать о настоящем, — возбужденным, ненатуральным голосом начала
Надежда Александровна. — Надо забыть все, что было, и приняться за новое. Искусство должно быть у нас на первом плане, нашей
единственной целью! Мы должны отрешиться от наших личных интересов и желаний, работая для общего дела. Для этой цели все надо принести в жертву. Что теперь делать? Кого выбирать? — вот вопросы.
На нее-то, как на
единственную близкую родственницу Владимира Александровича Шестова и возлагал все свои
надежды и упования «оборотистый адвокат» Николай Леопольдович Гиршфельд в деле осуществления своих планов, состоящих, как мы видели, в том, чтобы отмахнуть себе львиную долю из шестовских богатств и притом отмахнуть артистически, без перспективы удалиться в одно прекрасное утро «в места более или менее отдаленные».
По дороге в Москву Ермак Тимофеевич, конечно, поручил Ивану Кольцу заехать к Строгановым, вручив ему две грамотки: одну к Семену Иоаникиевичу, а другую к Ксении Яковлевне, где он делился с ними своею радостью, сообщая, что посылает посольство к батюшке-царю бить челом «новым царством», что твердо уверен в царском прощении и только живет
надеждой на
единственную заманчивую для него награду — брак с его дорогой лапушкой, голубкой сизой Ксенией Яковлевной.
Графиню Конкордию окружал непроницаемый жизненный мрак, и
единственным лучом света,
единственным осколком ее мечтаний и
надежд юности было сладкое сознание, что она — мать.
Втроем проводили они на заимке суровую зиму, когда необозримые поля покрывались белой, серебристой пеленой, на которой вдали виднелся буро-зеленым пятном соседний хвойный лес: сам Иннокентий Тихонов, жена его Татьяна и десятилетний
единственный сын-первенец Мища — кумир и баловень,
надежда и радость обоих родителей.
Николай Павлович с жаром стал передавать своему другу пережитые им нравственные страдания после получения этого клочка бумаги, мысли, которые теснились в его голове, постепенное, но быстрое возникновение в его мозгу идеи немедленного самоубийства, как естественного и
единственного выхода из его безотрадного существования, без
надежды, без будущего.
И
единственная цель, какою руководился я при составлении моих скромных «Записок», это показать моему благосклонному читателю, как при самых тягостных условиях, где не остается, казалось бы, места ни
надежде, ни жизни, — человек, существо высшего порядка, обладающее и разумом и волею, находит то и другое.
Бог должен вновь стать центром всей нашей жизни, нашей мысли, нашего чувства,
единственной мечтой нашей,
единственной нашей
надеждой и упованием.
Улюлю!… — кричал он, отыскивая глазами старого кобеля,
единственную свою
надежду.